Наступил день суда. Бедняк сидел ни жив, ни мертв. Как тут не волноваться, ведь на русский суд у раввина нет управы.

Первым выступил помещик. Он, как положено, поклялся говорить правду, и тут же потребовал у бедняка придуманную им тысячу.

— В потерянной пачке денег, — сказал он и с ненавистью посмотрел на честного еврея, — было две тысячи ассигнациями, и этот вор присвоил половину.

Судья согласно кивал головой, потому что верил уважаемому помещику.

Потом выступил еврей и поклялся, что вернул все деньги до копейки. Но судья отнесся к его словам с большим недоверием.

Прокурор, ссылаясь на общеизвестную честность помещика, требовал взыскать недостающие деньги, либо примерно наказать еврея.

Последним выступил защитник.

— Уважаемый суд. У меня нет ни малейших сомнений в исключительной честности господина помещика. Если он клянется, следовательно, говорит безупречную правду.

Но и подсудимый слывет в Лиозно кристально честным человеком, о чем свидетельствует, например, возвращенная им пачка ассигнаций.

Но если двое честных людей клятвенно называют разные суммы, значит, произошла ошибка.

Выходит, речь идет о деньгах, потерянных разными людьми. Очевидно, две тысячи, пропавшие у господина помещика, присвоил себе человек нечестный. А тысячу рублей обронил кто-то другой, может быть, один из проезжих.

По закону находка, о которой не было объявлено, принадлежит нашедшему. Дело это, как видите, совсем простое, что и подтверждает соответствующий параграф «Свода законов Российской Империи».

Помещик переменился в лице, поняв, в какую попал ловушку. Но было поздно. Даже, если судья и догадался в чем дело, он уже ничем не мог помочь. Над каждым судьей есть еще и высший суд, который никогда не утвердит откровенно несправедливый приговор.

Судья вздохнул и объявил: «Две тысячи рублей господина помещика считать утерянными, а тысячу рублей в ассигнациях передать тому, кто их нашел!»